Престиж - Страница 74

По-видимому, оно возникло в результате стечения обстоятельств. Из моего письма Рэнди вынес впечатление, что я, подобно многим приезжим, собираюсь искать в этих краях золото (отсюда я заключил, что в горах немало богатых золотых жил). Однако потом он несколько разоткровенничался и сообщил, что приметил меня, когда я только переходил через площадь, но поначалу, глядя на мою одежду и манеру держаться, принял меня за священника. Золото – это понятно; церковнослужитель тоже вписывался в его картину мира, но сочетание того и другого не умещалось у него в голове. А когда этот странный британец потребовал, чтобы его отвезли в высокогорную лабораторию, пользующуюся дурной славой, дело приняло и вовсе непонятный оборот.

Так и получилось, что Рэнди стал относиться ко мне с опаской, и у меня не было возможности его успокоить: ведь моя истинная профессия, как и цель поездки, тоже лежит за пределами его понимания!

Дорога к лаборатории Никола Теслы представляет собой череду крутых и пологих подъемов на восточном склоне гигантской горы; сразу за чертой города начинается густой лес, который расступается примерно через милю, открывая взору скалистый пейзаж с редко разбросанными высоченными елями. К востоку тянулись необъятные просторы, но местность с этой стороны оказалась настолько плоской и однообразно возделанной, что не давала, в сущности, никаких поводов для восхищения.

Часа через полтора мы достигли безлесного плато на северо-восточном склоне. Я заметил немало свежих пней, свидетельствующих о том, что все здешние деревья недавно пошли под топор.

В центре этого неприметного плато – совсем не такого обширного, как я ожидал, – находилась лаборатория Теслы.

– Ты сюда по делам, Робби? – спросил Рэнди. – Ну, смотри, держи ухо востро. Люди поговаривают, тут нечисто.

– Опасности меня не страшат, – твердо заявил я.

Мы быстро сторговались насчет обратной дороги. Я понятия не имел, как поступает сам Тесла, когда ему нужно съездить в город, и хотел быть уверенным, что смогу беспрепятственно вернуться к себе в отель. Заверив меня, что у него тоже есть поблизости дело, Рэнди обещал подъехать к лаборатории во второй половине дня и дождаться моего появления.

Коляску он остановил поодаль от здания: мне пришлось идти пешком добрых четыреста-пятьсот ярдов.

Лаборатория представляла собой сооружение из голых некрашеных досок, которое несло на себе многочисленные приметы скоропалительных решений. Создавалось впечатление, будто разнообразные мелкие пристройки с двускатными крышами добавлялись от случая к случаю, уже после возведения главного корпуса: крыши имели разный наклон и сходились на стыках под самыми причудливыми углами. Крыша главного корпуса поддерживала (или пропускала снизу) массивную деревянную вышку для подъема тяжестей, а над одной из боковых крыш виднелся другой подъемник, размером поменьше.

В середине здания вертикально вверх поднимался металлический шест, диаметр которого плавно уменьшался с высотой; можно было бы сказать, что шест сходится в точку, если бы на его конце не располагалась большая металлическая сфера. Слегка раскачиваемая легким горным ветерком, она сияла в ярком свете утреннего солнца.

По обе стороны дороги прямо на земле размещалось несколько технических устройств неизвестного мне назначения. В каменистую почву было вбито множество металлических стержней, некоторые из них соединялись между собой изолированными проводами. Возле главного корпуса находилось деревянное строение со стеклянной стенкой, через которую я разглядел измерительные или регистрирующие приборы.

Вдруг я услышал оглушительный треск, и внутри здания ослепительно полыхнула череда устрашающих вспышек: белых, бело-голубых и розовато-белых, повторяющихся беспорядочно, но быстро. Столь могучими были эти взрывы света, что они не только пробивались сквозь пару окон, находившихся в поле моего зрения, но и высвечивали мельчайшие трещинки и отверстия в материале стен.

Должен признаться, в тот момент моя решимость сильно поколебалась, и я даже оглянулся, чтобы посмотреть, остается ли еще Рэнди со своим экипажем в пределах досягаемости. (Как ветром сдуло!) А сделав еще пару шагов, я совсем пал духом, потому что обнаружил перед собой рукописный плакат, укрепленный на стене у главного входа:

ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!

Вход строго воспрещен!

Пока я раздумывал над этой надписью, электрические разряды угасли так же внезапно, как и вспыхнули, и это показалось мне добрым предзнаменованием. Я забарабанил кулаком по двери.

Через несколько секунд дверь открыл Никола Тесла собственной персоной. Всем своим нетерпеливым видом он показывал, что его, занятого человека, бесцеремонно оторвали от важного дела. Это было неудачное начало, но от своих намерений я не отступился.

– Мистер Тесла? – обратился я к нему. – Меня зовут Руперт Энджер. Не припомните ли вы… нашу переписку? Я писал вам из Англии.

– В Англии у меня знакомых нет! – Он уставился куда-то мне за спину, словно прикидывая в уме, сколько еще англичан я привел с собой. – Повторите-ка ваше имя, любезнейший.

– Руперт Энджер. Я присутствовал на вашем выступлении в Лондоне и чрезвычайно заинтересовался…

– Вы – иллюзионист? Тот самый, кем увлекается мистер Элли?

– Совершенно верно, я иллюзионист, – подтвердил я, хотя в тот момент значение второго вопроса от меня ускользнуло.

– Можете войти!

Первых впечатлений при встрече с ним было не перечесть, и конечно же, они только усилились, когда я провел с ним еще несколько часов. А пока я обратил внимание прежде всего на его лицо – худое, умное и не лишенное приятности, с высокими славянскими скулами. Мне запомнились его тонкие усики и жидкие волосы, расчесанные на прямой пробор. Видимо, он не особенно следит за своей внешностью: так выглядит человек, который всего себя отдает работе и ложится спать только под угрозой полнейшего изнеможения.